Марина Серова - Сказано – сделано

В машине было холодно. Я поежилась, жалуясь самой себе на такую вот холодную и голодную жизнь, потом повернула ключ зажигания и сразу же включила печку. Что ж, пора домой. Сегодня я много чего узнала. Да все такое интересненькое, просто страсть!

Наконец-то мне удалось поесть по-человечески. Я заехала в ночной бар, заказала себе горяченького, чем привела в замешательство скучающего бармена. При этом наорала на него за нерасторопность, брякнула на стол крупную купюру и потребовала всю сдачу, до единой копеечки. Такой злобной я бываю только после тяжелых столкновений с плохими дяденьками — бандитами.

С удовольствием я уплетала жареную картошку с жареным мясцом и овощным салатом, запивая их кофейком, который в этом заведении оказался достаточно хорошим, и постепенно добрела. Кроме меня, в баре обитала троечка девиц, отличающихся довольно фривольными манерами, и четверо их кавалеров. Один из мужчин почему-то сидел в стороне. Наверное, на бедолагу никто не «клевал» — уж очень мордой не вышел.

Увидев меня, одинокий мужичок взбодрился, подумав, что и ему может «обломиться». Я зыркнула в его сторону, как рассвирепевшая львица, но даже такой убийственный взгляд не остудил его пыл. Он с некоторым трудом поднялся и направился к моему столику.

— Девушка, вы скучаете? — нагло спросил он почти бабьим голосом.

— Нет, веселюсь. И прошу не мешать.

Мужичок уставился на меня круглыми неморгающими, прямо-таки рыбьими глазами, озадаченно погладил себя по блестящей лысине и поплелся на прежнее место весьма заплетающейся походочкой.

— Смотри, куда идешь! — прикрикнула на недотепу одна из веселящихся женщин.

Сразу было видно, что за сегодняшний вечер компания употребила немало спиртного и гулянка находится в самом разгаре. Девицы пытались запевать любимые всеми народные песни, но языки их не слушались, и вместо привычных слов получалась какая-то ерунда.

Я уже доедала свой чрезвычайно поздний ужин, когда одна из женщин, сидящая ко мне спиной, вдруг заговорила. И тут я включила свои мозги, которым во время еды обычно даю отдохнуть. Ошибиться было невозможно — это был голос Веры Сомовой. А раз так, то я должна с ней поговорить. Не случайно же мы снова столкнулись с ней нос к носу!

Дожевав свой салат и в спешке чуть не подавившись капустным листом, служившим для украшения этого незамысловатого блюда, я направилась прямо к столу развеселой компании.

— Вера, здравствуйте, это я, Татьяна Иванова. Вы меня узнаете? Можно с вами поговорить?

Вера посмотрела на меня довольно мутными глазами. Она сразу же меня узнала, но не предприняла попытки скрыться. Это меня удивило. Я ожидала, что она вылетит отсюда, даже не накинув на плечи свой шикарный плащ, но Вера только смотрела на меня и не говорила ни слова. Конечно, она была пьяна, но не до такой степени, чтобы не соображать, откуда ей стоит ожидать опасности. А от меня опасность исходила в первую очередь. Ведь если она работала на Заревича, засаживая собственного мужа в тюрьму, то знала это лучше меня самой.

— Вера, мне нужно с вами поговорить, — настойчиво повторила я.

Ох, похоже, спать мне сегодня не придется. Ладно, хорошо хоть, поесть успела…

Я протянула Вере руку, думая, что ей тяжеленько будет вставать со стула. Но она не заметила моего жеста и бодро поднялась сама. Мы отошли и уселись за свободный столик. Вера уже не казалась мне сильно пьяной. И она была готова со мной говорить, потому что начала разговор сама, причем весьма необычно:

— Я отвечу на ваши вопросы. Но уж и вы постарайтесь сказать мне все, что вам известно о моем муже. Он еще жив?

Глава 9

От такого ошарашивающего вопроса я потеряла дар речи. Если Вера задала его, значит, она считает, что с ее мужем могло произойти самое худшее. Этого я никак не могла ожидать. Неужели моя версия рушится, и главный виновник всего этого сыр-бора совсем не Заревич?

— Что ты имеешь в виду? — резко перешла я на «ты» и в первую минуту не заметила этого.

— Ему все равно не жить. Его обязательно уберут. — Вера рассмеялась.

Смех пьяной женщины вряд ли кому может доставить удовольствие. Я поморщилась и спросила:

— Кто?

— Что ты на меня уставилась? — Вере явно хотелось мне нагрубить. — Если бы ты не лезла, может быть, все было бы по-другому.

— Что «все»? Вера, я хочу помочь твоему мужу и вашей семье. Не ври мне, говори правду, и тогда все будет нормально.

— Ничего я тебе не скажу. Тогда не сказала и сейчас тоже не скажу!

Вера закрыла лицо ладонями и заплакала. Ее короткие волосы были взъерошены, платье помято, и вообще на нее было не очень приятно смотреть. Хотелось, чтобы она немедленно перестала реветь и заговорила наконец членораздельно, выложив всю правду о своем муже. Внезапно поток слез прекратился, и Вера потребовала:

— Сделай так, чтобы за ним вели круглосуточное наблюдение. Только в этом случае он останется жив.

— Он в тюрьме, за ним и так ведется круглосуточное наблюдение.

— Нет, это должен делать только тот, кому ты доверяешь на сто процентов. Я хорошо заплачу. Я не хочу, чтобы он умер.

Вера снова заплакала, причитая, какой хороший у нее, оказывается, муж. Как будто раньше она этого не замечала. Вероятно, тот, на кого она его променяла, очень уж ей насолил, поэтому муж стал казаться самым лучшим мужчиной на земле. И кто же в таком случае любовник Веры? Ясно только одно — она в нем сильно разочаровалась.

Пока Вера боролась со своими не желавшими останавливаться слезами, пока она отчаянно вытирала нос и старалась преодолеть слабость, которая все-таки появилась под влиянием выпитого спиртного, я мысленно перебирала в памяти лица мужчин, один из которых мог бы быть ее любовником. И одновременно формулировала «наводящий» вопрос: кто так сильно разочаровал Веру, если она увидела все достоинства своего мужа?

Как только я дошла до слова «разочаровал», перед моим мысленным взором сразу же всплыли безупречная физиономия и румяные щеки Заревича. Теперь-то я знаю, насколько сильно приятная внешность этого человека разнится с его внутренней сутью. Под личиной интеллигентного красавца скрывается злобная душа человека, способного на все ради достижения своей цели. И еще я теперь знаю, что он готов даже убить того, кто посмеет встать на его пути.

И я спросила у Веры, решив проверить ее реакцию на мой вопрос:

— Твоего мужа может убить Заревич?

Услышав эту фамилию, Вера вздрогнула. Она достала бумажную салфетку, снова вытерла слезы и заявила:

— Он очень опасный человек. Но он чист, ты ничего против него не сделаешь.

— Над ним еще кто-то стоит?

— Да, вот именно — кто-то стоит. Только об этом лучше не говорить.

Вера окончательно пришла в себя. Но мне так и не удалось выяснить, от кого же исходит опасность. Однако Вера продолжала настаивать:

— Его будут охранять круглые сутки? Может быть, в тюрьме есть какие-то платные услуги?

Да-а! Похоже, она окончательно отчаялась и готова все сделать ради спасения мужа.

— Нет, там нет никаких платных услуг. Это не Запад. — Я помолчала, а потом все-таки решилась спросить: — Вера, скажи честно, твоя забота о Сомове — искупление грехов перед ним?

— И это тоже. Но не думай, что погибнуть может только Иннокентий. Меня тоже могут убить в любую минуту. — Она вздохнула тяжело и добавила: — Тебя тоже, кстати.

— Это мне и так известно. Только не достанут, руки коротки.

Меня начинало бесить упрямство этой красивой женщины. Почему бы ей просто не выложить начистоту, кто, в конце концов, угрожает и ей, и ее мужу, и даже мне? Но, учитывая состояние Веры, я сдержалась и предложила отвезти ее домой.

— Куда? Нет у меня дома. Опечатали квартиру «до появления жены». А я и не собираюсь появляться!

— А чего же сидишь здесь? Вдруг тебя увидят?

— Пусть. Я на судьбу рассчитываю. Инку бог не уберег, а меня убережет, — насупив брови, грозно сказала Вера. — Потому что я в это верю! А она, дура, ни во что не верила, только хвостом крутила.

Хм, оказывается, Сомова — набожная женщина. Неужели я ошибалась на ее счет? Может, она невиновна в том, что ее муж ест тюремную баланду?

— Но ведь ты где-то жила все это время?

— Да, вон у того, черноволосого, — кивнула Вера в сторону одного из мужчин своей компании. — Ты обо мне не беспокойся. Лучше помоги Иннокентию…

С этими словами Вера медленно поднялась и направилась к своему «опекуну». Да, женщине, особенно очень красивой, все-таки проще устроиться в жизни, чем такому простаку, как Сомов.

Я не стала уговаривать Веру изменить свое решение и вышла из бара.

Прогрев немного мотор, я поехала домой. Но только не в тот дом, в подъезде которого меня чуть не угробил Сергей, а на свою вторую квартиру, полученную в наследство от доброй бабушки. О ней предпочитаю знать только я одна. Конспирация — залог успеха в моих рискованных делах, поэтому я никогда ей не изменяю.